К середине 17-го века в Англии усилилось реформаторское движение и утвердилась пуританская церковь. В отличие от властной и баснословно богатой католической церкви Реформаторское движение проповедовало отказ от богатства и роскоши, экономию и сдержанность, трудолюбие и скромность. Пуритане просто одевались, отказывались от всяческих украшений и признавали самую простую пищу, отрицали праздность и пустое времяпровождение и, наоборот, всячески приветствовали постоянный труд.
В 1632 году в одной пуританской семье и появился на свет будущий философ и просветитель Джон Локк. Он получил прекрасное образование в Вестминстерской школе и продолжил свою научную карьеру в качестве учителя греческого языка и риторики, а также философии в колледже Крайст-Чёрч.
Молодой учитель интересовался естественными науками, а в особенности химией, биологией и медициной. В колледже он продолжает изучение интересующих его наук, при этом его также волнуют и политико-правовые вопросы, этика и вопросы воспитания.
В это же время он близко сходится с родственником короля, лордом Эшли Купером, возглавлявшим оппозицию правящей верхушки. Он открыто критикует королевскую власть и положение дел в Англии, смело высказывается о возможности свержения существующего строя и образования буржуазной республики.
Джон Локк оставляет преподавательскую деятельность и селится в имении лорда Купера в качестве его личного врача и близкого друга.
Лорд Купер вместе с оппозиционно настроенными дворянами пытается воплотить свои мечты в явь, но дворцовый переворот не удался, и Куперу совместно с Локком приходится спешно бежать в Голландию.
Именно здесь, в Голландии, Джон Локк написал свои лучшие труды, которые впоследствии принесли ему всемирную известность.
Основные философские идеи (кратко)
Политическое мировоззрение Джона Локка оказало огромное влияние на становление политической философии Запада. «Декларация прав человека», созданная Джефферсоном и Вашингтоном, строится на учении философа, особенно в таких разделах, как создание трех ветвей власти, отделение церкви от государства, свобода вероисповедания и всех вопросов, касающихся прав человека.
Локк считал, что все знания, полученные человечеством за весь период существования, можно разделить на три части: натуральную философию (точные и естественные науки), практическое искусство (сюда входят все политические и социальные науки, философия и риторика, а также логика), учение о знаках (все лингвистические науки, а также все понятия и идеи).
Западная философия до Локка держалась на философии античного ученого Платона и его идеях идеального субъективизма. Платон считал, что некоторые идеи и великие открытия люди получали еще до рождения, то есть бессмертная душа получала информацию из космоса, и знания появлялись практически неоткуда.
Локк во многих своих трудах опровергал учение Платона и других «идеалистов», доказывая, что не существует никаких доказательств существования вечной души. Но при этом он считал, что такие понятия, как нравственность и мораль, передаются по наследству и существуют люди «нравственно слепые», то есть не понимающие никаких нравственных устоев и потому чуждые человеческому обществу. Хотя доказательств этой теории он также не смог найти.
Что касается точных математических наук, то большинство людей не имеют о них никакого представления, поскольку для обучения этим наукам необходима длительная и методическая подготовка. Если же эти знания можно было получить, как утверждали агностики, от природы, то незачем было бы и напрягаться, стараясь уяснить сложные постулаты математики.
Особенности сознания по Локку
Сознание – это особенность только человеческого мозга отображать, запоминать и объяснять существующую действительность. По Локку, сознание напоминает чистый белый лист бумаги, на котором, начиная с первого дня рождения, можно отражать свои впечатления об окружающем мире.
Сознание опирается на чувственные образы, то есть полученные при помощи органов чувств, а потом мы их обобщаем, анализируем и систематизируем.
Джон Локк считал, что каждая вещь появилась в результате причины, которая в свою очередь была продуктом идеи человеческого мышления. Все идеи порождаются качествами уже существующих вещей.
Например, маленький снежок холодный, круглый и белый, поэтому он и порождает эти впечатления в нас, которые можно также называть качествами. Но качества эти отражаются в нашем сознании, поэтому их и называют идеями.
Первичные и вторичные качества
Локк рассматривал первичные и вторичные качества любой вещи. К первичным относятся качества, необходимые для описания и рассмотрения внутренних качеств каждой вещи. Это способность к движению, фигура, плотность и число. Ученый считал, что эти качества присущи каждому объекту, а уже наше восприятие формирует понятие о вешнем и внутреннем состоянии объектов.
К вторичным качествам относятся способности вещей порождать в нас определенные ощущения, а поскольку вещи способны взаимодействовать с телами людей, то и способны пробуждать в людях чувственные образы через видение, слух и ощущения.
Теории Локка довольно неясны в отношении религии, поскольку понятия «Бог» и «душа» в 17-м веке являлись незыблемыми и неприкосновенными. Можно понять позицию ученого в этом вопросе, поскольку, с одной стороны, над ним довлела христианская мораль, а с другой совместно с Гоббсом он отстаивал идеи материализма.
Локк считал, что «наивысшее наслаждение человека есть счастье», и только оно может заставить человека целенаправленно действовать, чтобы добиться желаемого. Он считал, что поскольку каждый человек испытывает влечение к вещам, то именно это желание обладать вещами заставляет нас мучиться и испытывать боль неудовлетворенного желания.
При этом мы испытываем двоякие чувства: поскольку обладание вызывает наслаждение, а невозможность обладания вызывает душевную боль. К понятиям боли Локк относил такие чувства, как гнев, стыд, зависть, ненависть.
Интересны идеи Локка относительно состояния государственной власти на различных стадиях развития человеческого коллектива. В отличие от Гоббса, который считал, что в догосударственном состоянии существовал только «закон джунглей» или «закон силы», Локк писал, что человеческий коллектив всегда подчинялся более сложным, нежели закон силы, правилам, которые и определяли сущность человеческого бытия.
Поскольку люди – существа прежде всего разумные, то они и способны пользоваться своим разумом для контроля и организации существования любого коллектива.
В естественном состоянии каждый человек пользуется свободой как естественным правом, данным самой природой. При этом все люди равны и относительно своего общества, и относительно прав.
Понятие о собственности
По Локку, только труд является основанием для появления собственности. Например, если человек посадил сад и терпеливо возделывал его, то и право на полученный результат принадлежит ему на основании вложенного труда, даже если земля не принадлежит этому труженику.
Идеи ученого о собственности являлись поистине революционными для того времени. Он считал, что человеку нельзя иметь больше собственности, чем он может использовать. Само понятие «собственность» священно и охраняется государством, поэтому можно мириться с неравенством в имущественном состоянии.
Народ как носитель верховной власти
Как последователь Гоббса, Локк поддерживал «теорию общественного договора», то есть он считал, что люди заключают с государством договор, отдавая при этом часть своих дарованных природой прав за то, чтобы государство охраняло его от внутренних и внешних врагов.
При этом верховная власть обязательно утверждается всеми членами общества, и если верховный сюзерен не справляется со своими обязанностями и не оправдывает доверия народа, то народ может его переизбрать.
Локк Джон
Сочинения в 3 томах
М.: Мысль, 1985/1985/1988.- 621/560/668 стр.
ISBN 5-244-00084-5, 5-244-00085-3 (Том III)
Серия Философское наследие. Т. 93/94/103
Формат: DjVu
Размер: 14,6 / 13 / 14,2 Мб
Качество: отличное - сканированные страницы, текстовый слой (OCR), содержание
Язык: Русский
В первый том
сочинений английского просветителя, крупнейшего европейского философа-материалиста, основоположника материалистического сенсуализма Дж. Локка входят три первые книги его основного философского труда - «Опыта о человеческом разумении», одного из важнейших произведений мировой философской мысли.
Для научных работников, а также для преподавателей, аспирантов и студентов.
Во второй том
сочинений видного английского философа входят четвертая книга его главного произведении «Опыт о человеческом разумении», а также ряд гносеологических и
натурфилософских работ, тесно примыкающих к «Опыту...». Издание снабжено научным аппаратом.
В третий том
сочинений вошли произведения, посвященные общественно-политическим вопросам: «Мысли о воспитании», «Два трактата о правлении», «Опыт о законе природы», «Послание о веротерпимости» и др. Впервые на русский язык переводятся «Опыт о веротерпимости», «Первый трактат о правлении», «Мысли о том, что читать и изучать джентльмену», «Опыты о законе природы».
СОДЕРЖАНИЕ
ТОМ I
Нарский. ДЖОН ЛОКК И ЕГО ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА
ОПЫТ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ РАЗУМЕНИИ
ПОСВЯЩЕНИЕ
ПИСЬМО К ЧИТАТЕЛЮ
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава первая. Введение
Глава вторая. В душе нет врожденных принципов
Глава третья. Нет врожденных практических принципов
Глава четвертая. Дальнейшие соображения о врожденных
принципах как умозрительных, так и практических
КНИГА ВТОРАЯ
Глава первая. Об идеях вообще и их происхождении
Глава вторая. О простых идеях
Глава третья. Об идеях одного чувства
Глава четвертая. О плотности
Глава пятая. О простых идеях от разных чувств
Глава шестая. О простых идеях рефлексии
Глава седьмая. О простых идеях как ощущения, так и рефлексии
Глава восьмая. Дальнейшие размышления о наших простых идеях
Глава девятая. О восприятии
Глава десятая. Об удержании [простых идей]
Глава одиннадцатая. О различении и других действиях ума (mind)
Глава двенадцатая. О сложных идеях
Глава тринадцатая. О простых модусах, и прежде всего о простых модусах пространства
Глава четырнадцатая. О продолжительности и ее простых модусах
Глава пятнадцатая. О времени и пространстве, рассматриваемых вместе
Глава шестнадцатая. О числе
Глава семнадцатая. О бесконечности
Глава восемнадцатая. О других простых модусах
Глава девятнадцатая. О модусах мышления
Глава двадцатая. О модусах удовольствия и страдания
Глава двадцать первая. О силах [и способностях] (of power)
Глава двадцать вторая. О смешанных модусах
Глава двадцать третья. О наших сложных идеях субстанций
Глава двадцать четвертая. О собирательных идеях субстанций
Глава двадцать пятая. Об отношении
Глава двадцать шестая. О причине и следствии и других отношениях
Глава двадцать седьмая. О тождестве и различии
Глава двадцать восьмая. О других отношениях
Глава двадцать девятая. О ясных и смутных, отчетливых и путаных идеях
Глава тридцатая. Об идеях реальных и фантастических
Глава тридцать первая. Об идеях адекватных и неадекватных
Глава тридцать вторая. Об идеях истинных и ложных
Глава тридцать третья. Об ассоциации идей
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава первая. О словах, или о языке вообще
Глава вторая. О значении слов
Глава третья. Об общих терминах
Глава четвертая. Об именах простых идей
Глава пятая. Об именах смешанных модусов и отношений
Глава шестая. Об именах субстанций
Глава седьмая. О словах-частицах
Глава восьмая. Об отвлеченных и конкретных терминах
Глава девятая. О несовершенстве слов
Глава десятая. О злоупотреблении словами
Глава одиннадцатая. О средствах против упомянутых несовершенств и злоупотреблений
Примечания
Указатель имен
Предметный указатель
ТОМ II
ОПЫТ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ РАЗУМЕНИИ. КНИГА IV
Глава первая. О познании вообще
Глава вторая. О степенях нашего познания
Глава третья. О сфере человеческого познания
Глава четвертая. О реальности нашего познания
Глава пятая. Об истине вообще
Глава шестая. Об общих положениях, их истинности и достоверности
Глава седьмая. О несомненных положениях
Глава восьмая. О положениях с ничтожным содержанием
Глава девятая. О нашем познании существования
Глава десятая. О нашем познании бытия бога
Глава одиннадцатая. О нашем познании существования других вещей
Глава двенадцатая. Об усовершенствовании нашего познания
Глава тринадцатая. Несколько дальнейших соображений относительно нашего познания
Глава четырнадцатая. О суждении
Глава пятнадцатая. О вероятности
Глава шестнадцатая. О степенях согласия
Глава семнадцатая. О разуме
Глава восемнадцатая. О вере и разуме и их различных областях
Глава девятнадцатая. О [религиозном] исступлении
Глава двадцатая. Об ошибочном согласии, или заблуждении
Глава двадцать первая. О разделении наук
ОБ УПРАВЛЕНИИ РАЗУМОМ
[ОТРЫВКИ ИЗ ТРЕХ ПИСЕМ ДЖ. ЛОККА К Э. СТИЛЛИНГФЛИТУ, ЕПИСКОПУ ВУСТЕРСКОМУ]
[Из первого письма]. Письмо Его высокопреподобию Эдуарду, лорду епископу Вустерскому, по поводу некоторых мест в недавнем трактате Его милости «В защиту учения о Троице», относящихся к «Опыту о человеческом разумении» г-на Локка
[Об идее субстанции]
[Об идее духовной субстанции]
[О достоверном знании]
[О реальной и номинальной сущностях]
[Из второго письма]. Ответ г-на Локка на возражение Его высокопреподобия лорда епископа Вустерского на его письмо по поводу некоторых мест в недавнем трактате Его милости «В защиту учения о Троице», относящихся к «Опыту о человеческом разумении» г-на Локка
[О рассуждении посредством идей]
[О противоположности веры и знания]
[Из третьего письма]. Ответ г-на Локка на возражение Его высокопреподобия лорда епископа Вустерского на Его второе письмо, где рассмотрены помимо случайных вопросов мнения Его милости о достоверности, постигаемой посредством разума, о достоверности посредством идей и о достоверности посредством веры; о воскресении тела; о нематериальности души; о несовместимости взглядов г-на Локка с догматами христианской веры и тенденции этих взглядов к скептицизму
[О неясных и путаных идеях]
[О достоверном знании и способах его достижения]
[Против обвинений в скептицизме]
[О способах достижения достоверного знания посредством идей и посредством разума]
[О достоверном знании при смутных идеях]
[О критерии достоверного знания]
[Об интуитивном познании материи]
[О достоверном знании субстанции]
[О способности материи к мышлению]
ИССЛЕДОВАНИЕ МНЕНИЯ ОТЦА МАЛЬЁРАНША О ВИДЕНИИ ВСЕХ ВЕЩЕЙ В БОГЕ
ЗАМЕЧАНИЯ К НЕКОТОРЫМ КНИГАМ Г-НА НОРРИСА, В КОТОРЫХ ОН ОТСТАИВАЕТ МНЕНИЕ ОТЦА МАЛЬБРАНША О НАШЕМ ВИДЕНИИ ВСЕХ ВЕЩЕЙ В БОГЕ
ЭЛЕМЕНТЫ НАТУРАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
Глава I. О материи и движении
Глава II. О вселенной
Глава III. О нашей Солнечной системе
Глава IV. О Земле как планете
Глава V. О воздухе и атмосфере
Глава VI. Об атмосферных явлениях вообще
Глава VII. О родниках, реках и морях
Глава VIII. О разного рода землях, камнях, металлах, минералах и других ископаемых
Глава IX. О растительности, или растениях
Глава X. О животных
Глава XI. О пяти чувствах
Глава XII. О человеческом разумении
Примечания
Указатель имен
Предметный указатель
ТОМ III
ОПЫТЫ О ЗАКОНЕ ПРИРОДЫ
I. Существует ли нравственный принцип, или закон природы? Да, существует
II. Познаваем ли закон природы с помощью светоча природы? Да, познаваем
III. Запечатлен ли закон природы в душе человека? Нет, не запечатлен
IV. Может ли разум через чувственное восприятие прийти к познанию закона природы? Да, может
V. Можно ли познать закон природы из общего согласия людей? Нет, нельзя
VI. Налагает ли закон природы обязательства на людей? Да, налагает
VII. Является ли обязательство, налагаемое законом природы, вечным и всеобъемлющим? Да, является
VIII. Является ли личная выгода каждого человека основанием закона природы? Нет, не является
ПРЕДСМЕРТНАЯ РЕЧЬ ЦЕНЗОРА. 1664 г.
ОПЫТ О ВЕРОТЕРПИМОСТИ
ПОСЛАНИЕ О ВЕРОТЕРПИМОСТИ
ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ
Предисловие
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава I. [Вводная]
Глава II. Об отцовской и монархической власти
Глава III. О праве Адама на верховную власть на основе его сотворения
Глава IV. О праве Адама на верховную власть на основе дара, Быт. 1, 28
Глава V. О праве Адама на верховную власть на основе подчинения Евы
Глава VI. О праве Адама на верховную власть на основе отцовства
Глава VII. Об отцовстве и собственности, рассматриваемых вместе как источники верховной власти
Глава VIII. О передаче верховной монархической власти Адама
Глава IX. О монархии, полученной по наследству от Адама
Глава X. О наследнике монархической власти Адама
Глава XI. Кто этот наследник?
КНИГА ВТОРАЯ
Глава I. [Вводная]
Глава II. О естественном состоянии
Глава III. О состоянии войны
Глава IV. О рабстве
Глава V. О собственности
Глава VI. Об отцовской власти
Глава VII. О политическом или гражданском обществе
Глава VIII. О возникновении политических обществ
Глава IX. О целях политического общества и правления
Глава X. О формах государства
Глава XI. Об объеме законодательной власти
Глава XII. О законодательной, исполнительной и федеративной власти в государстве
Глава XIII. О соподчиненности властей в государстве
Глава XIV. О прерогативе
Глава XV. Об отцовской, политической и деспотической власти, рассматриваемых совместно
Глава XVI. О завоевании
Глава XVII. Об узурпации
Глава XVIII. О тирании
Глава XIX. О распаде системы правления
МЫСЛИ О ВОСПИТАНИИ
РАССУЖДЕНИЕ О ЧУДЕСАХ
Примечания
Указатель имен
Предметный указатель
Джона Локка (1632-1704) по праву считают классиком эмпиризма Нового времени. Его трактат «Опыт о человеческом разуме» является едва ли не первым крупным философским сочинением, целиком посвященным проблемам теории познания. Основную задачу своих гносеологических исследований Локк видел в выяснении познавательных способностей человека, установлении их пределов, знание которых позволило бы избежать бесплодных споров и разъедающего скептицизма, послужило бы побуждением к продуктивной умственной деятельности. «Наша задача здесь, -пишет Локк, - знать не все, а то, что важно для нашего поведения. Если сможем найти мерила, по которым разумное существо в таком положении, в какое человек поставлен в этом мире, может и должно управлять своими мнениями и зависящими от них действиями, нам нет нужды смущаться тем, что некоторые вещи ускользают от нашего познания».
Как и Декарт, Локк изучал происхождение и познавательное значение идей человеческого мышления. Новое время радикально приземлило высокое понятие «идея», которое в философии Платона обозначало надприродную сущность и совершенный, не связанный ни с какими эмпирическими ограничениями, образец единичных вещей. Такое же онтологическое значение идеям придавала и средневековая схоластическая традиция. Декарт же, четко разграничивая самосознающего субъекта и познаваемую им физическую реальность, толкует идею как субъективное состояние мыслящего разума и одновременно как своеобразный предмет мышления. Локк вполне согласен здесь с Декартом, называя идеей все то, что ум замечает в себе и что есть непосредственный объект восприятия, мышления или понимания. Идеи - это элементы внутреннего, психического мира, которыми занята душа в процессе мышления.
Но Локк решительно расходится с Декартом в вопросе о происхождении идей. Декарт утверждал существование врожденных идей, ясность и отчетливость которых гарантирует их соответствие физической реальности. Локк полностью отрицает возможность врожденного знания и на протяжении всей первой книги своего трактата доказывает, что единственным источником идей является опыт; все наше знание в конце концов происходит от опыта. Его отнюдь не убеждают доводы сторонников рационализма относительно якобы общего согласия людей по поводу некоторых идей и постулатов, ибо, например, у маленьких детей ничего подобного не запечатлено в их уме. Неодинаковы и моральные принципы разных народов. Есть племена, не знакомые даже с идеей Бога.
Весь материал мышления нашему разуму доставляет «наблюдение, направленное или на внешние ощущаемые предметы, или на внутренние действия нашей души, воспринимаемые и рефлектируемые нами самими»2. Из опыта чувств, обращенных к внешним предметам, мы получаем идеи различных качеств этих предметов. Внутреннее восприятие деятельности нашего ума доставляет идеи другого рода, которые невозможно получить извне.
Локк, Д. Избранные философские произведения. В 2 т. / Д. Локк. М., 1960. Т. 1.С. 74. Там же. С. 128.
Таковы идеи мышления, сомнения, веры, рассуждения, познания, желания. Источник этих идей хотя и не связан непосредственно с внешними предметами, но все же похож на них, и Локк называет его «внутренним чувством», или рефлексией, понимаемой как наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность и способы ее проявления, вследствие чего в разуме возникают идеи этой деятельности. Опыт рефлексии может возникнуть лишь после получения извне ощущений.
Итак, наши идеи, относящиеся в внешним телам, имеют источником качества этих тел. Одни из этих качеств, по убеждению Локка, не могут быть отделены от тел, а равно и от какой-либо частицы материи. Это протяженность, плотность, форма, подвижность, количество. Такие качества тел Локк называет первоначальными, или первичными. Идеи подобных качеств точно воспроизводят соответствующие параметры воспринимаемых предметов. Вместе с тем такие качества, как цвета, звуки, вкусы, имеют субъективный характер и, будучи вызванными различными комбинациями первичных качеств, представляют собой человеческие переживания, непохожие на вызвавшие их причины. Эту группу качеств Локк называет вторичными, подчеркивая, что в самих телах нет ничего сходного с идеями красного, сладкого и т.д.
Различение первичных и вторичных качеств отнюдь не является открытием Локка. Оно встречалось еще у античных атомистов и вообще характерно для тех философов, которые подчеркивают определяющую значимость механических параметров бытия. Не случайно к этому же различению в Новое время обратился Галилей.
Человеческая душа, по Локку, получает от наших чувств простые и несмешанные идеи. Доставляются они только ощущением и рефлексией (размышлением, самонаблюдением). Простые идеи, по Локку, не могут создаваться человеческим разумом, а равно и произвольно разрушаться им, подобно тому, как мы не можем создать из Ничего какую-нибудь из вещей материального мира или, наоборот, обратить ее в ничто. Разум может повторять, сравнивать, комбинировать эти простые идеи, но не в его власти изобрести хотя бы одну новую простую идею. При восприятии их ум пассивен. Вместе с тем ум способен проявлять активность, используя такие идеи как материал для построения новых, сложных идей, которые могут быть либо модусами, либо субстанциями, либо отношениями (математическими или же моральными).
Модусы понимаются при этом как сложные идеи, зависимые от субстанций или являющиеся их свойствами. Идея субстанции есть такое сочетание простых идей, которое считается представляющим отдельные, самостоятельно существующие вещи. При этом всегда предполагается неясная, по словам Локка, идея субстанции как таковой. Последняя идея есть предположение о неизвестном нам носителе тех качеств, которым соответствуют простые идеи. Возможны идеи материальной субстанции и субстанции духовной, однако обе они не отличаются отчетливостью, хотя у нас нет и оснований утверждать небытие соответствующих субстанций. Свою позицию в отношении общих понятий Локк определяет в духе номинализма, признавая общее порождением абстрагирующей деятельности разума и утверждая, что реально существует лишь единичное.
Человеческий ум, по Локку, познает вещи не непосредственно, а через посредство имеющихся у него идей этих вещей. Поэтому познание реально лишь постольку, поскольку наши идеи соответствуют вещам. «Но что будет здесь критерием? Как же ум, если он воспринимает лишь свои собственные идеи, узнает об их соответствии самим вещам?»1. Хотя этот вопрос признается нелегким, однако Локк утверждает, что есть два вида идей, которым мы вправе доверять. Это, во-первых, все простые идеи, являющиеся не выдумками нашего воображения, а естественными и закономерными продуктами окружающих нас вещей. Во-вторых, это все сложные идеи, кроме идей субстанций. Не субстанциональные сложные идеи образуются умом по своему свободному выбору и сами являются прообразами, с которыми мы соотносим вещи. Отсюда - специфическая реальность математического познания, а также познания принципов морали. Этические и математические утверждения не становятся менее истинными от того, что мы сами образуем соответствующие идеи. Здесь достаточно лишь непротиворечивости, согласованности идей.
Идеи субстанции имеют свои прообразы вне нас, поэтому их познание может и не быть реальным. «Реальность нашего познания субстанций основана на том, что все наши сложные идеи субстанций должны быть составлены из таких, и только из таких простых идей, которые были обнаружены совместно существующими в природе».
Локк, Д. Избранные философские произведения. В 2 т. / Д. Локк. Т. 1.С. 549.
Наиболее достоверным является интуитивное познание, при котором ум воспринимает соответствие или несоответствие двух идей непосредственно через них самих, без привлечения других идей. Таким образом ум воспринимает, что белое не есть черное, что круг не есть треугольник, что три больше двух. От такой интуиции, не оставляющей места колебаниям или сомнениям, всецело зависит, как полагал Локк, достоверность и очевидность всего нашего познания.
От интуитивного познания производно познание демонстративное, или доказательное, достигаемое опосредованно, при участии других идей, привлекаемых в процессе рассуждения. Каждый шаг в осуществлении доказательства должен обладать интуитивной достоверностью. В целом же наше познание никогда не достигает всего того, что нам хотелось бы знать. У нас есть идеи материи и мышления, но не представляется возможным узнать, мыслит ли какой-нибудь материальный предмет. Даже Бог представляет собой всего лишь сложную идею, образуемую путем соединения идеи бесконечности с идеями существования, силы, знания и т.д. Таким образом, «у нас есть интуитивное познание нашего собственного бытия, демонстративное познание бытия божия, а для бытия других вещей мы располагаем только чувственным познанием, которое простирается лишь на предметы, непосредственно предстающие нашим чувствам»2.
Локк, как и Декарт, считает идеи чисто духовными феноменами, поэтому переход от них к реальному внешнему бытию есть некий скачок. Но Локк не считает, в отличие от Декарта, мышление субстанциональным, и напрашивается вывод о том, что признание реальности вещей делает идеи призрачными, тогда как допущение реальности идей превратило бы сами вещи в продукты нашего воображения.
Определенного внимания заслуживает социально-философская концепция Локка. Как и Гоббс, он утверждает договорное происхождение государства; но если у Гоббса «естественное состояние» людей, предшествовавшее государственному, изображается в весьма мрачных тонах и толкуется как бессмысленная и жестокая война всех против всех, то Локк рисует эту раннюю фазу истории как состояние равенства, в котором власть и правомочность являются взаимными, а свобода не сопровождается произволом.
1 Локк, Д. Избранные философские произведения. В 2 т. / Д. Локк.
Свободу человека направляет естественный закон, запрещающий ограничивать другого в его жизни, здоровье, праве или имуществе. Поэтому власть правителя, полученная на основе договора, не может посягать на неотторжимые права каждой человеческой личности. Умеренны и воззрения Локка на религию. Признавая доказанным бытие Бога, он вместе с тем выступает сторонником веротерпимости и считает недопустимым вмешательство государства в религиозную жизнь. Такая рассудительная и осторожная мировоззренческая установка в основном отвечала духу времени, что и обусловило популярность философии Локка среди современников, а также значительное ее влияние на мировоззренческую мысль эпохи Просвещения.
Практическим приложением философского учения Локка явилась его педагогическая концепция. Если Я.А. Комен-ский был озабочен в основном эффективной организацией обучения школьников, то Дж. Локк" продолжил идеи «естественной педагогики» в направлении, связанном с воспитанием характера образующейся личности. Начало эпохи Просвещения отмечено повышенным вниманием к проблеме естественного, т.е. отвечающего человеческой природе, мировоззрения, которое строилось бы в согласии с опытом. Если опыт вообще является источником нашего познания, то и постановка дела образования должна открывать детям доступ к целесообразному опыту, наполняющему душу нужными для жизни знаниями. Страсти души, как утверждал Декарт, а вслед за ним и Спиноза, замутняют наш ум. Поэтому, полагал Локк, в человеке нужно так развить свободу воли, чтобы она направляла его на самосовершенствование. Ребенок нуждается в авторитете, а его источником является, во-первых, божественная воля, поддерживаемая религиозной верой, во-вторых, государственно-правовая воля, основывающаяся на общественном договоре, и, в-третьих, общественная мораль и личная нравственная норма. Задача воспитателя состоит в том, чтобы обеспечить целесообразное педагогическое воздействие, формирующее нужный, благотворный личный опыт ученика. Воспитатель должен выявить его положительные задатки, развить его деятельные силы, укрепить его физическое и духовное здоровье.
Счастье основывается на добродетели, мудрости, благовоспитанности, а также на обладании нужным для жизни знанием.
Педагогика Локка имеет практический и даже приземленный характер. Так, мудрость понимается им как искусство предусмотрительно и умело вести свои дела; добродетель он связывает с внутренней дисциплиной, умением подчиниться доводам разума; все воспитание должно основываться, кроме разумной дисциплины, на знании работы нашего организма и человеческой воли, а также на уважении к другим людям и соблюдении нравственных норм.
Джон Локк – выдающийся философ 17 века, оказавший существенное влияние на становление западной философии. До Локка западные философы основывали свои взгляды на учении Платона и других идеалистов, согласно которым бессмертная душа человека – средство получения информации прямо из Космоса. Ее наличие позволяет человеку родиться с готовым багажом знаний, и ему уже не нужно было учиться.
Философия Локка опровергала и эту идею, и само существование бессмертной души.
Факты из биографии
Джон Локк родился в Англии, в 1632 г. Его родители придерживались пуританских взглядов, которые будущий философ не разделял. Окончив с отличием Вестминстеровскую школу, Локк стал преподавателем. Обучая студентов греческому языку и риторике, он и сам продолжал учиться, особое внимание уделяя естественным наукам: биологии, химии и медицине.
Локка интересовали и политико-правовые вопросы. Социально-экономическая обстановка в стане подтолкнула его примкнуть к оппозиционному движению. Локк становится близким другом лорда Эшли Купера – родственником короля и главой оппозиционного движения.
Стремясь принять участие в реформации общества, он бросает преподавательскую карьеру. Локк переезжает в имение Купера и вместе с ним и несколькими дворянами, разделявшими их революционные взгляды, готовит дворцовый переворот.
Попытка переворота становится переломным моментом в биографии Локка. Она оборачивается неудачей, и Локк вместе с Купером вынужден бежать в Голландию. Здесь, в течение следующих нескольких лет, он посвящает все свое время изучению философии и пишет свои лучшие труды.
Познание, как результат наличия сознания
Локк полагал, что – это уникальная способность человеческого мозга воспринимать, запоминать и отображать действительность. Родившийся младенец – чистый лист бумаги, у которого еще нет впечатлений и сознания. Оно будет формироваться в течение жизни, базируясь на чувственных образах – впечатлениях, полученных посредством органов чувств.
Внимание! Согласно представлениям Локка, каждая идея – продукт человеческой мысли, появившейся благодаря уже существующим вещам.
Основные качества вещей
К созданию каждой теории Локк подходил с позиции оценивания качеств вещей и явлений. У каждой вещи есть первичные и вторичные качества.
К первичным качествам относятся объективные данные о вещи:
- форма;
- плотность;
- размер;
- количество;
- способность к движению.
Эти качества присущи каждому объекту, и ориентируясь на них, человек составляет свое впечатление о каждой вещи.
Ко вторичным качествам относятся впечатления, порождаемые органами чувств:
- зрением;
- слухом;
- ощущениями.
Внимание! Взаимодействуя с предметами, люди получают информацию о них, благодаря образам, возникающим на основе чувственных впечатлений.
Что такое собственность
Локк придерживался концепции, согласно которой собственность – результат труда. И она принадлежит человеку, который этот труд вкладывал. Так, если человек посадил сад на земле дворянина, то собранные плоды принадлежат ему, а не хозяину земли. Человек должен владеть только той собственностью, которую он получил своим трудом. Поэтому имущественное неравенство – естественное явление и искоренить его не получиться.
Основные принципы познания
Теория познания Локка базируется на постулате: «Нет ничего в уме, чего раньше не было в ощущении». Он означает, что любое знание – результат восприятия, личного субъективного опыта.
По степени очевидности философ разделил знания на три вида:
- исходное – дает знание об одной вещи;
- демонстративное – позволяет строить умозаключения, сравнивая понятия;
- высшее (интуитивное) – оценивает соответствие и несоответствие понятий непосредственно разумом.
Согласно представлениям Джона Локка, философия дает человеку возможность определить назначение всех вещей и явлений, развивать науку и общество.
Педагогические принципы воспитания джентльменов
- Натуральная философия – в нее входили точные и естественные науки.
- Практическое искусство – включает философию, логику, риторику, политические и социальные науки.
- Учение о знаках – объединяет все лингвистические науки, новые понятия и идеи.
Согласно теории Локка о невозможности естественного получения знаний через Космос и силы природы, человек осваивает точные науки только через учение. Большинство людей не знакомы с основами математики. Им приходится прибегать к напряженному умственному труду в течение долгого времени, чтобы усвоить математические постулаты. Этот подход верен и для освоения естественных наук.
Справка! Также мыслитель полагал, что понятия нравственности и морали передаются по наследству. Поэтому люди не могут обучиться нормам поведения и стать полноценными членами общества вне семьи.
Воспитательный процесс должен учитывать индивидуальные особенности ребенка. Задача воспитателя – постепенное обучение будущего джентльмена всем необходимым навыкам, в которые входит освоение всего спектра наук и норм поведения в обществе. Локк выступал за раздельное обучение детей из благородных семей и детей простолюдинов. Последним следовало обучаться в специально созданных рабочих школах.
Политические взгляды
Политические взгляды Джона Локка были антиабсолютическими: он выступал за смену действующего режима и утверждение конституционной монархии. По его мнению, свобода – естественное и нормальное состояние индивида.
Локк отвергал представления Гоббса о «войне всех против всех» и полагал, что изначальное понятие частной собственности сформировалось у людей гораздо раньше установления государственной власти.
Торгово-экономические отношения должны быть построены на простой схеме обмена и равенства: каждый человек ищет свою выгоду, производит товар и обменивает его на другой. Насильственный отъем товара – нарушение закона.
Локк стал первым мыслителем, который принял участие в создании первоучредительного государственного акта. Он разработал текст конституции для Северной Каролины, который в 1669 г. одобрили и утвердили члены народного собрания. Идеи Локка были новаторскими и перспективными: плоть до сегодняшнего дня вся североамериканская конституционная практика опирается на его учение.
Права личности в государстве
Основной правового государства Локк считал три неотъемлемых права личности, которые есть у каждого гражданина независимо от его социального положения:
- на жизнь;
- на свободу;
- на собственность.
Конституция государства должна создаваться с оглядкой на эти права и быть гарантом сохранения и расширения свободы человека. Нарушение права на жизнь – это любая попытка порабощения: насильственное принуждение человека к какой-либо деятельности, присвоение его собственности.
Полезное видео
В видео подробно рассказано о философии Локка:
Религиозные взгляды
Локк был стойким приверженцем идеи о разделении церкви и государства. В своей работе «Разумность христианства» он описывает необходимость веротерпимости. Каждому гражданину (за исключением атеистов и католиков) гарантируется свобода вероисповедания.
Джон Локк считает религию не основой морали, а средством ее укрепления. В идеале, человек должен руководствоваться не церковными догмами, а самостоятельно прийти к широкой веротерпимости.
Рационалистичность после Декарта стала культурно-нормативной формой мышления, определившей развитие цивилизации на весь последующий период. Буквально все основные операции мышления трансформировались. Возникли новые способности как следствие дифференциации психики и возрастания автономии индивидуальности. К примеру, для человека, способного мыслить в рационалистической парадигме, не может быть сомнений в истинности силлогистического вывода, даже когда речь идет о вещах, с которыми он раньше дела не имел. Это по всем статьям иная работа мысли, нежели приводившиеся выше примеры мышления декхан патриархальной общины, описанные А.Р. Лурия. Принципиальный характер новообразований такого рода очевиден при сравнении двух парадигм мышления.
ПРИНЦИПЫ СИНКРЕТИЧЕСКОГО/ПРАЛОГИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ | ПРИНЦИПЫ РАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ |
Синкретическая слитость субъективного и объективного. Мышление в мифе-мах. Центрация мышления (неспособность видеть себя со стороны, стать на другую позицию наблюдения) | Разделение объекта и субъекта познания, реальности и ее субъективного образа. Мышление в понятиях. Децен-трация (вариативность позиции). Интроспекция (развитие способности к самонаблюдению) |
Ощущение произвольной изменчивости мира (по желанию богов, по воле магии) | Ощущение неизменности мирового порядка (после первотолчка Божественного творения) |
Восприимчивость к неконтролируемым сознанием мыслительным импульсам («двухпалатность» мышления, непроизвольность, интуиция) | Внутренний контроль над процессами умозаключения |
Партиципация объектов в плане симпатической и контагиозной магии | Ассоциация идей по сходству и смежности |
Трансдукция (переход от частного к частному, минуя общее) | Дедукция (восхождение от общего к частному через достоверные посылки) |
Предпричинность (смешение мотива и причины) | Строгая причинность, каузальность (от лат. causalis - причинный) |
Единство аффективности и интеллектуальности, примат эмоционального отношения над объективными связями объектов | Разграничение интеллекта и аффекта, появление критичности мышления как универсальной формы контроля над эмоциональностью и верой |
Слияние индивидуального и коллективного сознания, подключенность к коллективному бессознательному | Дифференциация Я и индивидуального сознания от группового Мы и коллективного бессознательного |
Вместе с тем, и это кардинально важно, рационалистическое мышление было результатом естественного поступательного развития психики и фактически основывалось на тех же потенциях
и глубинных механизмах, что и мышление магическое. Принцип сходства/смежности, лежавший прежде в основе магических законов партиципации, имманентных внешнему миру, был осознан теперь как ассоциативный принцип организации субъективного опыта и внутренних образов. Мир, спаянный всеобщей сопричастностью, оказался не менее прочно связан всеобщей причинностью и детерминизмом природных законов. Непосредственная достоверность чувств сменилась непосредственной достоверностью разума. Абсолютность Бога выступила как абсолютность истины и т.д. Основные категории сознания как бы поднялись на следующую ступень.
Таким образом, только пережив тотальность магической сопричастности, человек оказался способен принять безусловность логики, подчиниться необходимости причинной связи, ощутить красоту и всеобщность истины. Магическое мышление - первая и необходимая фаза развития интеллекта - изначально содержала все имманентные психике глубинные механизмы, которые стали разворачиваться в новые структуры и способности. Благодаря подобной инвариантности, целостности, если хотите, укомплектованности, не только магическое мышление, но точно так же и все последующие формы мышления образуют законченные и самодостаточные парадигмы, способные обеспечить реальную адаптацию индивида на соответствующем уровне. И на своем историческом этапе картезианская парадигма мышления, в сущности, определила характер развития общества, его этики, эстетики и даже основных технологий.
Рационализм (от лат. ratio - разум) представлял собой универсальное учение, объяснявшее мир и человека в трех аспектах. Рационализм онтологический (от греч. ontos - сущее) провозгла-
шал разумность, законосообразность бытия, четкую детерминированность мира. Рационализм гносеологический (от греч. gnosis - познание) обосновывал способность человеческого разума овладеть истиной, до конца познать мир. Рационализм этический (от греч. ethos - обычай, нрав, характер) утверждал, что разум - основа блага, и потому просвещение изменяет человека и общество к лучшему. И по всем направлениям рационализм приводил к феноменальным результатам.
Онтологическая картина этой эпохи восхищает логической ясностью, математической точностью, перспективностью фундаментальных открытий, да просто гениальностью Декарта, Лейбница, Ньютона, Ломоносова и других гигантов науки. Теория познания в этот период обогатилась учением об антиномиях И. Канта и диалектическим методом Г. Гегеля. Этика нашла высшее выражение в идее «общественного договора», которой посвящал специальный труд чуть ли не каждый крупный мыслитель того времени: Т. Гоббс (1651), Д. Локк (1690), Ж.-Ж. Руссо (1762), Д. Дидро (1770). Согласно просветительским взглядам, «общественный договор» не есть завет Бога человеку, а общенародное соглашение равных, свободных и независимых людей, устанавливающих разумные правовые нормы, охраняющие их жизнь, свободу и частную собственность. Цель «государства разума» (выражение Ж.-Ж. Руссо) - высшее благо людей, свобода и равенство каждого.
Общественная мысль XVII - первой половины XIX в. была проникнута оптимистическим духом переустройства мира, уверенностью в близком торжестве разума, идеалов всеобщего равенства и справедливости. И это были отнюдь не отвлеченные философские мечтания. Мыслители, исследователи и писатели эпохи Просвещения были людьми дела и успеха. Они всегда, при любых обстоятельствах работали очень продуктивно, хотя просветительство и в те времена было предприятием рискованным и в личном плане нередко заканчивалось трагически. Виртуоз-экспериментатор Антуан Лавуазье (1743-1794) точными опытами доказал закон сохранения вещества, как «бритвой Оккама» отсек теорию теплорода, сделал ряд открытий, оказавших решающее влияние на все последующее развитие химии. Ему постоянно не хватало денег на бесконечные эксперименты, уникальную по тем временам лабораторию, особо точные приборы. И чтобы самому, вне зависимости от спонсоров, финансировать свои опыты, мыслителю пришлось заняться «бизнесом по-средневековски» - взять в откуп сбор налогов. В 1789 г. он издал, наконец, «Начальный учебник химии», в котором изложил выработанную им систему знаний и который на века стал настольной книгой химиков.
А в 1794 г. революционный трибунал якобинцев разом приговорил к смерти всю коллегию откупщиков. Антуан Лавуазье был казнен, что называется, за компанию и спустя два года признан «невинноосужденным». Это произошло с ученым, составившим славу Франции. А в России самоубийством закончилась просветительская деятельность А.Н. Радищева (1749-1802), чья книга «Путешествие из Петербурга в Москву» стала знаковой в русской классической литературе.
И все-таки, несмотря на личные трагедии, человек Просвещения представлял собой тип победителя, который силой разума и упорством воли продвигался к великим открытиям и историческим свершениям. Характерна в этом отношении биография Бенджамина Франклина (1706-1790). Он не был потомственным интеллектуалом. Родившись в семье ремесленника, он с 17 лет начал работать в типографии. Это ему, можно сказать, повезло: он сразу оказался в центре массовых коммуникаций эпохи, и остальное стало делом самообразования. Бенджамин Франклин основал первую в Америке публичную библиотеку (1731). Этот поступок следовало бы считать типологическим. Через восемь лет он основал знаменитый впоследствии Пенсильванский университет (1740). Затем организовал первое «Американское философское общество» (1743). Потом на семь лет погрузился в научные изыскания. Как естествоиспытатель вошел в историю благодаря разработке унитарной теории электричества. У современников прославился изобретением громоотвода. Когда началась война с Англией, участвовал в подготовке «Декларации независимости» (1776), стал одним из авторов «Конституции США» (1787). Любопытная деталь: в 1789 году Бенджамин Франклин был избран иностранным почетным членом Петербургской Академии наук.
Главное в этих людях то, что они подходили к рассмотрению судеб человечества с оптимистической точки зрения. Складывалось общее представление о прогрессе как поступательном развитии от низшего к высшему не только в области науки и техники, но и в росте благосостояния, свободы, цивилизованности, даже в человеческой природе. Само название культурно-исторической эпохи: «Просвещение» - подчеркивает ее коммуникативную сущность.
Когда говорят: «Вольтер орудием насмешки погасил в Европе костры инквизиции», - вовсе не имеют в виду, что великий остроумец сумел пристыдить мракобесов. Суть в другом. Неотразимая логика и блистательная игра ума мыслителя-рационалиста стали всеобщим достоянием благодаря памфлетному стилю его творений: романов, статей, анекдотов, афоризмов... И перед лицом нового общественного мнения средневековые судилища ста-
ли просто невозможны. Действительность и мощь рационалистического мышления реализовывалась в процессе убеждения возможно более широкого круга людей в достоверности выводов и правоте требований гениев человечества. Новая парадигма мышления становилась общим достоянием благодаря поразительной эффективности соответствовавшего ей особого типа текста, который вполне обоснованно можно определить как текст убеждающий. Вот как описывает А.И. Герцен впечатления, вызванные «Философическим письмом» П.Я. Чаадаева (1794-1856), опубликованным журналом «Телескоп» в 1836 г.:
«Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли это сигнал, зов на помощь, весть об утре, или о том, что его не будет, - все равно надо было проснуться... "Письмо" Чаадаева потрясло всю мыслящую Рос-сию... Я раза два останавливался, чтобы отдохнуть и дать улечься мыслям и чувствам, и потом снова читал и читал... Потом я перечитывал "Письмо" Витбергу, потом Скворцову, молодому учителю вятской гимназии, потом опять себе. Весьма вероятно, что то же самое происходило в разных губерниях и уездных городах, в столицах и господских домах. Каждый чувствовал гнет, у каждого было что-то на сердце, и все-таки все молчали; наконец, пришел человек, который по-своему сказал что... на минуту все, даже сонные и забитые, отпрянули, испугавшись зловещего голоса. Все были изумлены, большинство оскорблено, человек десять громко и горячо рукоплескали автору» 6 .
И с этим ничего уже нельзя было поделать. За крамольную публикацию журнал «Телескоп» был немедленно закрыт, а автор объявлен сумасшедшим. Но состояние сознания «всей мыслящей России» все равно стало иным. Развитие общественной мысли изменило свое течение, ибо человеческое сознание уже тем отличается от машины, что заднего хода не имеет.
В описании А.Й. Герцена (1812-1870), который сам вошел в историю отечественной журналистики как выдающийся мастер революционной пропаганды, бросается в глаза ключевая фраза: «Каждый чувствовал гнет, у каждого было что-то на сердце, и все-таки все молчали; наконец, пришел человек, который по-своему сказал что...». Здесь речь идет уже не о толпе, не о человеке, вовлекаемом в пралогическую стихию коллективного бессознательного, а об аудитории, о людях, каждый из которых по-особенному переживает всеобщую беду, но смутные предположения которых становятся осознанными убеждениями именно под влиянием авторитетной доктрины, вызывающей самые раз-
6 Герцен А. Былое и думы. М., 1958. С. 445-446.
нообразные индивидуальные реакции - от изумления и оскорбленное™ до восхищения и активной поддержки. Вместе с тем видно, как люди стараются удостовериться в правоте доктрины: вдумчиво изучают, перечитывают, обсуждают с товарищами, сводя личные впечатления в мнение коллективное, общее, общественное. Психология восприятия убеждающего текста как раз и состоит в осмыслении собственного переживания объективной жизненной ситуации под интегралом идеальной модели мироустройства или программы на перспективу. Так происходит (или не происходит) подстройка жизненных планов индивида к коллективному проекту (в терминологии Лифтона-Ольсона) поступательного развития общества, подстройка вплоть до формирования личных паттернов поведения. Это - сопоставление идеального с идеальным, можно сказать, чистая работа сознания. Но завершается она становлением несгибаемых убеждений, массовыми движениями, кровавыми революциями, демократическими конституциями и появлением все новых доктрин переустройства мира. И всякая авторитетная доктрина, выносимая на публичное обозрение, как бы предлагается всем и каждому в качестве «большой посылки» универсального силлогизма, под которую как «малую посылку» можно подвести собственные впечатления, чтобы соответствовать общему мнению, принимаемому всеми за несомненную истину. Логика убеждения превращается в логику убеждений (внутреннюю структуру мышления).
Казалось бы, процесс восприятия убеждающего текста целиком остается в светлом поле сознания. Но в том же описании А.И. Герцена не менее резко бросаются в глаза гиперэмоциональные образы потрясенного воображения, которые характеризуют осмысление авторитетной доктрины как коллективное «АГА-переживание», представляя собой специфические психосоциальные эффекты творчества-в-процессе-коммуницирования: «это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; ...весть об утре, или о том, что его не будет... <...> ...на минуту все, даже сонные и забитые, отпрянули, испугавшись зловещего голоса». Это лишний раз подтверждает, что психика не сводима к сознанию, а сознание не работает изолированно от психики.
Но если «АГА-переживание», согласно одной ветви психологии, - это вспышка в сознании нового целостного образа, а согласно другой, момент перехода содержаний бессознательного через порог осознания, то более всего интересно, каким образом в едином тексте соединяется аналитический подход к актуальным проблемам и архаические паттерны мышления, общения и поведения.
Предварительный ответ может дать структура религиозной проповеди как жанра, в котором формируются сразу две идеи: опорная, то есть излагающая богоустановленные нормы отношения к миру, и рабочая, то есть рекомендующая оптимальный способ действия в реальных обстоятельствах мирской жизни. Фундаментальная роль опорной идеи очевидна. Это - абсолютная точка самооценки и универсальный критерий истины. Но откуда эта абсолютность и этот универсализм? Только из того вероучения, которое, осмыслив и упорядочив мистическую практику общества, само смогло стать существенной частью ментальности народа. Как установил еще Дж. Фрэзер, символы и ритуалы даже богословски очищенных религий несут в себе след изначальных фольклорных образов и магических обрядов 7 , то есть сохраняют непосредственный контакт с коллективным бессознательным, пусть даже это контакт противодействия. Получается, что опорная идея словно бы прокалывает препону между индивидуальным сознанием и коллективным бессознательным и умопостигаемая рабочая идея вступает в прямое соприкосновение с неизреченными архетипами психики. Это импульс особого рода психической деятельности, в которой уже не сливаются, но еще достаточно жестко сопряжены логика и страсть, мысль и воля и которая объективно проявляется как феномен убежденного поведения.
В религиозных убеждениях вообще чрезвычайно сильна поведенческая компонента. «Что пользы, братья мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его?» - задается вопросом апостол и в размышлении приходит к выводу: «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе», - а затем формулирует знаменитый постулат: «Вера без дел мертва есть» (Иак. 2,14-20). Но изначально - знание. «Лучше бы им не познать пути правды, нежели познавши возвратиться назад» (2 Петр. 2,21). И если знание передано, человек не может уклониться ни от осознанного выбора, ни от личной ответственности за свой выбор: «Если бы Я не пришел и не говорил, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем» (Иоан. 15,22).
Можно говорить об универсальной модели убеждающего текста, по которой могут быть выстроены и религиозная проповедь, и рекламный проспект, и газетная статья, и любое другое произведение творчества-в-процессе-коммуницирования. Психологический механизм убежденного поведения весьма пластичен. Он способен включать в себя не только догмы религии, но и аксиомы науки, и утопии идеологии, и лозунги политики, и магиче-
7 См.: Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом завете. М., 1985.
ские обряды. В этом плане всякое мировоззренческое знание тем и сильно, что является фиксацией коллективного бессознательного на том уровне и в тех формах, которые доступны человеку данного времени. И конкретная доктрина срабатывает как опорная идея, если сама опирается на некий непререкаемый авторитет и открывает перспективу личного спасения и вящего торжества справедливости. До тех пор, пока само Учение, значимой частью которого и выступает данная конкретная доктрина, принимается человеком за истину. Следовательно, в рационалистической парадигме убежденное поведение получает настолько твердую опору, насколько фундаментальны научные открытия, и настолько мощный накал, насколько честны демократические идеалы. И если научный прогресс пробуксовывает, а демократические принципы оказываются в пренебрежении, то убеждающая коммуникация теряет эффективность. Тогда пропаганда автоматически возвращается к самым грубым верованиям, хватается за эзотерические теории или создает некую квазирелигию. Знаменитый афоризм Вольтера: «Если бы бога не существовало, его следовало бы выдумать» (1769), - характерен уже сам по себе, но приобретает роковое звучание при сопоставлении с некоторыми высказываниями конца XX в.: «Труп Ленина, возложенный, словно главная святыня, на алтарь коммунистической идеологии, превратил большевистское сознание в квазирелигиозное. Атеизм, по всему миру распространявшийся как социально безвредный вариант свободы совести, у коммунистов переродился в разновидность государственного трупопоклонничества со своим квазибогословием в виде тотальной пропаганды и своим ритуалом в формах тотального террора» 8 . Но достаточный ресурс убедительности текста может быть почерпнут только в его логической структуре.
Программирующая сила опорной идеи, строго говоря, не в ней самой, а в той логической процедуре, благодаря которой она соотносится с конкретными жизненными обстоятельствами. Ведь в убеждающем тексте должна быть еще и ^абочая_идея, рекомендующая конкретный и практически эффективный способ действия. И эта рабочая идея должна быть доказана и, главное, доказана рационалистически, то есть логически осознанно: в четком следовании аргументированных суждений и полной ясности выводов. Тут не столько поиск неведомой истины, сколько объяснение непонятого, сверка реальности с Учением, обоснование поведения и потому, в конечном счете, подтверждение истинности самой опорной идеи. Чем слабее опорная идея, тем более важно логически непротиворечиво, обстоятельно, наглядно доказать
идею рабочую. Поступательное развитие рационалистической парадигмы мышления вело к тому, что все более существенное место в убеждающем тексте занимал подробный анализ реальных обстоятельств дела. Логическая строгость рассуждений автора стала самым сильным средством воздействия на читателя. Но и на этом пути были свои ловушки.
Наука выделяет два непременных качества в любом рассуждении: правильность и истинность. Первое означает соответствие законам и правилам формальной логики. Второе - реальной действительности. «Рассуждение может быть правильным, - пишет крупный современный математик и логик Алонзо Черч, - несмотря на то, что утверждения, из которых оно построено, ложны» 9 . Логическая правильность рабочей идеи может создавать иллюзию истины и в восприятии читателя, и в замысле автора. Более того, автор может сознательно подставлять в логически правильные рассуждения лукавые цифры и факты. К примеру, под деловой рубрикой «На контроле - качество молока» публикуется статья «Вот где резервы» 10 . Автор подает вопиющие факты развала сельскохозяйственного производства: «на фермах нет ветери-нарно-санитарного порядка»; «кормят коров по одному разу и только соломой»; «доярки прогуливают»; «работники молочного завода умело пользуются тем, что в хозяйствах не точно определяется жир», - как резервы (?!) повышения качества продуктов животноводства. Выстраивается логически безукоризненная цепочка суждений, что стоит только устранить эти нелепости, как молоко сразу станет намного лучше. Но чем неопровержимее доказательство по форме, тем дальше мысль, по сути, уходит от истинных причин провального положения дел. И если не зацикливаться на манипулятивной пропаганде, которая, как всякая ложь, аморальна и даже подсудна, становится ясно, что логическая стройность рассуждений - это квинтэссенция журналистского мастерства и особо коварная ловушка для лучших умов журналистики. Завороженный правильностью собственной мысли публицист в упор не видит, насколько противоречивы, подчас абсурдны и, наконец, антиномичны реальные проблемы и события жизни. Он уверенно, с интеллектуальным изяществом все подводит под готовый ответ. Но это может обернуться не просто пропагандистским провалом, а глубоким творческим кризисом.
Со времен изобретения книгопечатания Иоганном Гутенбергом (1399-1468) восприятие убеждающего текста стало процессом массовым и публичным в самых существенным моментах.
9 Черч А. Введение в математическую логику. М., 1960. Т. 1. С. 15.
Люди в большинстве получают общественно значимую информацию широковещательно, то есть централизованно и публично. Поэтому даже в кругу лиц доверенных и близких обсуждаются, в сущности, общественные события. Это еще не толпа, но уже аудитория, поведение которой можно в значительной степени спрогнозировать и направить. И не без оснований в потоке сознания писателя-авангардиста Джеймса Джойса как перефраз апостольского поучения «довлеет дневи злоба его» (Матф. 6, 34) выкристаллизовался афоризм: «Довлеет дневи газета его» (1922). Но в том, что касается непосредственного окружения, житейских дел и личных интересов, человек все-таки опыту доверяет больше, чем пропаганде. И если публицистические установки расходятся с постоянной практикой людей, журналистские тексты их не убеждают. Тогда журналистика - сама по себе, а аудитория - сама по себе. В сущности, это коммуникативное выражение общего духовного кризиса: «идеология - отдельно, а люди - отдельно». Для классного журналиста это субъективно болезненное состояние. Его профессиональное самолюбие не может терпеть, что убеждающий текст - отдельно, а убежденное поведение - отдельно, и гонится за самыми точными аргументами, самыми однозначными формулировками. Но жизнь не слушается, и лучшие перья редакций уходят в филигранную логику, словно праведники в монастырь.
В статье под характерным названием «Журналистский текст до и после 1985 года» современный исследователь подробно рассматривает логическую структуру корреспонденции Анатолия Аграновского «Инициатива сбоку» 11 , определяя систему аргументации материала, поводом для создания которого послужила реальная жизненная ситуация:
«...Два ходока с Кубани отправились в Сибирь за лесом. Там действительно увидели никому не нужные, бесхозные срубленные деревья, которые к тому же еще предстояло уничтожить. Они были готовы их купить, хозяева - продать, но оказалось, не тут-то было. Никто из них не был вправе распоряжаться "государственным добром". В чем здесь Аграновский видит проблему? В положении "собаки на сене" руководители оказались не по причине своей личной вредности. Они действовали строго в соответствии с законом (разумеется, негласным), поощряющим только инициативу сверху. Но хорош ли закон, порождающий бесхозяйственность? Ведь это недопустимо, утверждает автор, чтобы, по какой бы то ни было причине, пропадало ценное сы-
ч Аграновский Л. Избранное. М., 1987. Т. 1. С. 235-251.
рье. И любая полезная инициатива: снизу ли, сбоку ли, должна иметь право на жизнь.
Какие же при этом выдвигались аргументы? Во-первых, так называемые ходоки пришли не сами по себе, а имели соответствующее разрешение партийных и советских органов. Во-вторых, старались не для себя, то есть не собственный дом хотели построить... Далее. Государству продавать лес просто выгодно. Только на его сжигание расходуется в год 250 тысяч рублей. А ведь из этого леса можно построить детские сады, жилые дома и т.д. И вообще, пишет автор, пора людям, которым вверена судьба великих строек, иметь право самим решать, где и на что строить дом. Ну и, наконец, свою мысль о том, что нужно поддерживать народную инициативу, Аграновский подтверждает цитатой из работы Ленина «Великий почин» - Советская власть есть, по Ленину, «наиболее полное, наиболее последовательное осуществление демократии, то есть невиданный размах инициативы народа». Разговор, по сути, завершен. Бессмысленно оспаривать высказанные суждения. Вряд ли кто рискнет утверждать, что лучше сжигать, чем строить. Таким образом, идея, выдвинутая автором, доказана, как теорема. Нестереотипность суждений подкрепляется доказательствами, имеющими бесспорную ценность в обществе на том этапе его развития: то есть автор смог обосновать предложенное решение (продать лес ходокам и вообще практиковать свободную продажу) как единственно верное, только приводя свои суждения-доказательства в соответствие с общественными нормами. Здесь и ссылка на авторитеты, и отождествление своей точки зрения с социально-политическими и нравственными установками, это и апелляция к культурологическому образу» 12 .
Характерно, что этот образец убеждающего текста оказался одновременно и очень эффективным, и совершенно безрезультатным. Эффективным потому, что корреспонденция «Инициатива сбоку» вызвала заметную реакцию общественного мнения. В многочисленных письмах в редакцию читатели безусловно поддерживали позицию журналиста, приводили аналогичные примеры бесхозяйственности, требовали принятия административных мер. Новый поворот в оценке этой острой проблемы широко использовался в других газетах, центральных и местных. Заголовок «Инициатива сбоку» стал расхожим выражением, наряду с другими афоризмами времен развитого социализма. Корреспонденцию обсудили в хозяйственных инстанциях и сообщили о неких «принятых мерах». Но все безрезультатно, потому что сжигание бес-
12 Невзорова Т. Журналистский текст до и после 1985 года // Тенденции развития массовых информационных процессов. М., 1991. С. 20-21.
хозной древесины продолжалось и достигло гигантских размеров при заполнении водохранилища очередной супервеликой гидростанции на Ангаре.
Несмотря на новый поворот темы и филигранность аргументации, текст А. Аграновского остался всего лишь напоминанием идеологических догм, давно уже существовавших независимо от жизни. (Советский человек - хозяин великих строек, он заботится об общественном, а не личном благосостоянии, о нем же самом заботится государство, хотя нерадивые руководители небольших подразделений тормозят этот процесс, мешают всеобщему благу.) После 1985 г., когда социальные установки поменялись, ни один из предъявленных аргументов уже не был убедительным. Какая разница, «завизированные» были у ходоков прошения или нет, себе они хотели построить дом или совхозу, бесплатно сжигают лес или тратят на это 250 тысяч рублей? И уж совершенно все равно, что сказал бы по этому поводу Ленин. Абсурдна ситуация сама по себе: сжигают то, что можно продать. Но Аграновский как раз и не мог утверждать: «Это хорошо, потому что хорошо, а это плохо, потому что плохо», - он должен был доказывать, почему именно это хорошо или плохо. Для того и потребовались ему ссылки на авторитеты, отождествление своей точки зрения с официальными догмами, апелляция к культурологическим образам. Имеющиеся в сознании людей стереотипы, что называется, работали на журналиста, помогая ему убедить в своей правоте читателя или оппонента. И он смог обосновать предлагаемое решение, только приведя свои суждения-доказательства в соответствие с принятыми нормами.
Очевидно, что это процесс психологически ущербный, грозящий перерождением творческой личности. И для поклонни-ков таланта Анатолия Аграновского стало горьким переживанием, что замечательный мастер логической комбинаторики предоставил свое перо в услужение лично высокому должностному лицу, написал за Л.И. Брежнева «Возрождение», одну из тех трех брошюр, за которые Генсеку КПСС была потом верноподданически присуждена Ленинская премия по литературе. В личностном плане это, может быть, самая грустная страница в истории советской журналистики.
А в плане социальном это знаменовало всеобщую пропагандистскую катастрофу. Анатолий Аграновский довел свою методику до такой простоты совершенства, что ею мог воспользоваться чуть ли не любой, чтобы доказать чуть ли не любую идею. В застойный период социализма пропаганда стала формой самоубаюкивания. Идеологи упивались марксистской выверенностью своих логических построений. Журналистика работала сама по себе,
а политический опыт масс складывался сам по себе. Ни газеты с многомиллионными тиражами, ни монопольное телевидение, ни поток массовой литературы не могли ничего противопоставить диссидентскому самиздату и народному анекдоту. Советское государство рухнуло сначала идеологически, а потом и всемирно-исторически, завалив своими обломками пути духовного возрождения России. Под влиянием остаточных страхов социалистического прошлого даже в Конституцию РФ (1993) было внесено беспрецедентное для мирового законотворчества положение: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» 13 .
Как дополнение уместен ретроспективный взгляд на приведенный анализ корреспонденции «Инициатива сбоку». Что в ней может взволновать читателя по прошествии лет, после смены эпох? Факт бессмысленного расточительства? Строгость доказательств? Идеалы социализма? И то, и другое, и третье, да и все остальное, что еще есть в корреспонденции, сливается в символическом словосочетании «Инициатива сбоку», которое предста-
I ет, таким образом, концентрированным выражением смысла пуб-
ликации. Сверхзадача текста в том и состояла, чтобы специфическое содержание данного образного выражения стало массовым убеждением. Это - типологическая единица убеждающего воздействия, роль которой в рационалистической парадигме мышления аналогична функциям мифемы в магическом сознании. Этот типологический феномен привлекал внимание самых разных исследователей. Его определяли и как «символ», и как «штамп», и как «концепт», и как «стереотип», и как «императив». Для каждого подхода находились свои основания и доказательства, но всегда оставалось нечто и сверх того. И здесь важны свидетельства самих журналистов, которые пытались рационалистически, путем
I своеобразной интроспекции, осмыслить собственные творческие
приемы. На этот счет есть интересный пример. «Идеалы необходимо проверить фактами, свести к фактам, - размышлял в самом начале своей журналистской деятельности В.И. Ленин, - если не свести таким образом идеалы к фактам, то эти идеалы останутся невинными пожеланиями, без всяких шансов на принятие их массой и, следовательно, на их осуществление». Для этого журналиста главным был вопрос о «построении этих идеалов и осуществлении их» 14 . Однако и для журналистов, которые вовсе не стремятся к манипуляции, ключевым приемом остается
13 Конституция [Основной закон] Российской Федерации. Гл. 1. Ст. 13.
14 Ленин В.И. Экономическое содержание народничества // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. I.C. 435-436.
слияние встречных тенденций: сведения идеала к факту и оценки идеала фактом. Типологическая единица убеждающего воздействия - это идеолдгемаг сращивающая в единое образное представление факт и идеал. Получается не плоская картинка, а сжатая в пластину логическая пружина, готовая распрямиться в любой момент совпадения реальной ситуации и образа. Тогда система доказательств оживает, и актуальные оценки, планы и поступки складываются уже в соответствии с ними. Убеждение перерастает в убежденное поведение. Социологи для такого рода случаев придумали даже специальный термин: «спящий эффект пропаганды». Но идеодогемы не дремлют. Они помогают людям осмыслить события и спрогнозировать их развитие, подсказывают линию поведения, пробуждают чувства и стимулируют волю, аккумулируя духовный опыт общества. Впрочем, жизнь богаче идеологии. И нет таких идеологем, которые не разошлись бы в конце концов с реальностью. Это объективный закон убеждающего воздействия. «Всякий лозунг, бросаемый партией в массы, - предупреждал однопартийцев-манипуляторов В.И. Ленин, - имеет свойство застывать, делаться мертвым, сохранять свою силу для многих даже тогда, когда изменились условия, создавшие необходимость этого лозунга. Это зло неизбежное, и, не научившись бороться с ним и побеждать его, нельзя обеспечить правильную политику партии» 15 .
Но если содержание идеологем устаревает относительно быстро и время от времени просто отбрасывается, порождающий прием убеждающего воздействия только модифицируется. В древних религиозных притчах он развернут в чистом, можно сказать, дистиллированном виде. В притче всегда две части: броское, меткое в какой-либо подробности и потому живописное изложение сугубо житейской ситуации и жесткий, поучающий вывод. Но связи в виде развернутого доказательства нет. Житейская ситуация, тем более изложенная живописно, - самоочевидна, но предельно многозначна. Ее каждый может понимать по-своему. Да и объективное ее значение текуче, меняется в зависимости от общего контекста событий. А поучающий вывод авторитетен, но буквалистски однозначен. Он словно бы перечеркивает все остальные оттенки значения, сводя возможность выбора действий к санкционированному паттерну. Но благодаря многозначности и даже неопределенности житейской ситуации выведенное из нее однозначное суждение как бы освещается обратным светом очевидности и уже само воспринимается в расширительном смысле как своего рода афоризм, авторитетный для любых жизненных
" Ленин В.И. Ценные признания Питирима Сорокина // Там же. Т. 37. С. 194.
коллизий. Все держится на самоочевидности и авторитетности, и две части притчи самопроизвольно спрессовываются в идеоло-гему.
Логический механизм «притчевого мышления» доказал свою конструктивность и жизнестойкость в интеллектуальной практике человечества. Он практически буквально воспроизведен в баснях Эзопа, Лафонтена, Крылова, заложен в основу супербестселлера Р. Баха «Чайка по имени Джонатан Левингстон», породил параболические композиции интеллектуалистской прозы и драматургии второй половины XX в. Свои формы убеждающего текста сложились и в массовой общественно-политической журналистике. «Поскольку главными текстообразующими операциями журналистского творчества, - пишет современный исследователь, сравнивая структуру газетной публикации с сюжетом художественного произведения, - являются осмысление реальной проблемы общественной жизни (предмет публикации) и выдвижение действительной программы разрешения данной конкретной проблемной ситуации (рабочая идея), то основные композиционные узлы произведения таковы: "ввод в проблему" (своеобразный эквивалент "экспозиции"); - "постановка проблемы", предусматривающая сопоставление, по крайней мере, двух противоположных точек зрения на описываемое событие, т.е. столкновение "тезиса" и "антитезиса", определяющее дальнейшее развертывание убеждающей мысли (эквивалент "завязки"); - "аргументация", доказывающая истинность "тезиса" и опровергающая "антитезис" (эквивалент "развития действия"); - "рекомендация" как производное от сопоставления "тезиса" и "антитезиса", своего рода "синтезис" (эквивалент "кульминации"); - "образный ориентир", дающий возможность расширительного толкования рабочей идеи и применения ее для осмысления и оценки других аналогичных проблемных ситуаций, возникающих в реальной общественной жизни (эквивалент "развязки")» 16 . Это, конечно, уже не пралогическое, а рационалистическое мышление. Но стройная система достаточно строгих логических процедур используется в таком случае для того, чтобы свести вопрос к самоочевидности и возвести затем к авторитетности. Само по себе это не означает ни непременной ошибочности рассуждений, ни умышленной манипуляции. Равно как идеологема сама по себе не самообман и не мошенничество. В конце концов великое «Cogito ergo sum» Рене Декарта - тоже идеологема.
16 Проблемы эффективности журналистики / Под ред. Я. Засурского, 3. Шум-беры. М., 1990. С. 79.
Действительность и мощь идеологемы не в знании, которое всегда относительно, и не в вере, которая чревата сомнениями, а в уверенности, с которой человек действует. Огромное значение при этом имеют упорство и умелость тех, кто использует ее как практический ориентир. Бывает, что вполне адекватная идеологема пропадает втуне, а в то же время идеологическая мистификация увлекает миллионы людей, вызывает экстатическое перенапряжение массового поведения и материализуется в фантасмагорическую действительность. Как показывает история русской революции 1917 г., и то и другое имеет катастрофические последствия. Но не менее катастрофично и отсутствие идеологем. Совсем без них хорошо только воровать. Впрочем, совсем без идеологем общество не обходится. Характерно в этом отношении словечко «беспредел», которое вошло в политический обиход России из тюремной зоны, когда коммунистические и демократические идеологемы «как два различных полюса» взаимоисключали друг друга и когда каждый политик, каждая партия, каждая мафиозная группировка, да чуть ли не каждый человек готовы были на силу ожесточенно отвечать силой. И в течение 10 (!) лет невозможно было ни победить, ни сдаться на милость победителя.
В режиме «беспредела» ни одна проблема решена быть не может. Ни социальная, ни экзистенциональная. Потому что это особого рода идеологема, в которой место опорной идеи занимают биологические влечения. Соблазн незамедлительного и бесконтрольного удовлетворения инстинктов размывает надличностные опорные идеи убеждений, индивидуальное поведение делается асоциальным, в обществе распространяется мораль мародеров. Иногда такие процессы пытаются представить даже как очень прогрессивные для полного ниспровержения одиозных политических систем, культур или цивилизаций. Но не случайно журналистика, работающая на старый порядок, начинает оперировать магическими текстами. Этого оказывается достаточно для того, чтобы держать в узде мародерские побуждения. А перспектива поступательного развития личности и общества открывается только в рационалистической парадигме, когда люди убеждены, что законы жизни есть, что можно их познать и, следуя им, добиться личной свободы и общего благосостояния и т.п. Поэтому убеждающие тексты во все времена, даже при самых безнадежных психоисторических состояниях социума должны быть и обязательно есть в массовых коммуникациях, хотя бы как свет в конце
Если исходить из социально-коммуникативных функций идеологемы, отмечая, какие базовые психические процессы при-